Помнится, когда я только ступил на кривую стезю риэлторской карьеры, был у меня знакомый Митя, менеджер в агентстве «Тюльпан», которое располагалось почему-то не в Стране тюльпанов, а во дворе дома, на месте которого ныне принимает жирных постояльцев отель «Бетховен». Митя был типичным риэлтором начала 90-х, распальцованый, ботающий на фене, его рубашка всегда была расстегнута до пупа, чтоб всем окружающим было видно, какого диаметра и пробы цепь лежит на густых грудных зарослях, в общем, такая пародия на воплощение маскулинности. Но в Одессе, любящей и культивирующей понты, тогда это прокатывало на раз.
Да и сейчас прокатывает. Помню, как мой киевский друг Миша пришел в «Бульвар» на Приморском на предмет переговоров о выделении площадки под строительство высотки в Аркадии, и с удивлением узрел за столиком напротив себя переговорщика — бритого амбала, опутанного золотыми цепями как муха паутиной, с огромным пузом, которое обтягивала белая майка с кричащей надписью SHOW ME MONEY!…амбал, к слову, был младшим братом тогдашнего вице-мэра Одессы:)
Ну да ладно, я отвлекся. В общем, двадцать лет назад получилось так, что показушное мужское начало потерпело сокрушительный крах при столкновении с действительностью.
Расселял Митя коммуну для серьезного клиента. Все мы помним, кто были серьезные клиенты в 90-х, да? И Мите со всей определенностью было сказано, что Иван Иваныч денег не жалеет, но если что не так, то митины яйца будут запиханы ему же в горло без малейших колебаний….
Митя прыгнул выше головы, все-таки профессионалом он был, как ни крути. Вы знаете, что значит расселить одесскую коммуну? Это значит пройти семь кругов ада, без мыла влезть каждому отселенцу именно туда, куда вы подумали, и несколько месяцев жить в состоянии постоянного стресса. Но вот уже все на мази, каждому коммунару найдены варианты, суммы доплат определены, сроки сделок назначены. Манящее вознаграждение вот-вот материализуется, секатор бойцов Иван Иваныча уже не щелкает в опасной близости от митиных яиц…
Чудесное воскресенье, ранняя осень, за окном птахи малые щебечут в полный унисон с лучезарным настроением. На понедельник назначена продажа коммуны. Митя производит контрольные звонки. Все как по маслу, да, все, все идет по плану. Последний звонок самым благонадежным, супружеская чета под восьмидесятник, первыми согласились на переезд, головняка не создавали ни разу.
- Алло! Семен Аркадьич, это Митя! Напоминаю, что завтра в 13.00….
- Ой, Митенька…нам страшно перед Вами неудобно…мы с женой посовещались, и вот к чему пришли: уж коль мы прожили в этой квартире без малого полвека, то значит здесь и умирать будем. Понимаю, что Вы такую работу проделали, ну ничего, бывает. На следующих сделках компенсируете.
- Будьте дома, я сейчас приеду.
Часто так бывает, планка падает у людей, от которых в принципе подобного не ожидаешь. Только что человек излучал непоколебимую уверенность и спокойствие, а в следующую минуту он, побледневший и трясущийся, блеет, заикаясь, в темной прихожей…
- Семен Аркадьич, Вы понимаете, что это немыслимо…все ведь уже договорено, все назначено…Вы же не сможете подвести столько людей…ну как же, Вы ж первым согласились…
- Ну, Митя, разные обстоятельства бывают. Посоветовались вот с супругой, и решили, окончательно и бесповоротно, правда, Дорочка?
- Дора Зиновьевна, ну хорошо, я все понимаю. Сколько доплаты Вы хотите?
- Нет-нет, Митя, не уговаривайте. Мы никуда не уходим. Не надо настаивать, это бесполезно…
Еще при входе Митя заметил в прихожей невесть откуда взявшийся топор, обычный топор еще советского производства, зазубренный, с гладко отполированным топорищем и про себя усмехнулся, вспомнив чеховскую аналогию с ружьем. Но сейчас, когда было уже совсем не до смеха, топор назойливо лез в глаза и требовал действий.
Митя взывал к разуму, предлагал более заманчивые варианты, апеллировал к совести, просил, умолял, но старики были непреклонны, от их первичной доброжелательности не осталось и следа, они уже были переполнены скопившимся раздражением к назойливому риэлтору. Разговор перешел на повышенные тона, гость все еще не верил, что планы и надежды рухнули, похоронив такую замечательную схему, а заодно и его жизнь. А когда до Мити наконец дошло, что это правда, он закричал, даже не закричал, истерично завизжал на одной ноте что-то совсем нечленораздельное, схватил топор и наотмашь рубанул им прямо в ненавистный лоб Семен Аркадьича, череп которого раскололся со звуком разрубаемого полена. А потом еще и еще.
Из эмоций осталась только слепящая холодная ярость, уничтожение разрубаемого старика стало всем смыслом существования. Митя рубил то, что еще недавно было человеком, машинально обходя лужу крови, чтобы не запачкать белые мокасины, а мозг сверлил дикий вопль вжавшейся в стенку Доры Зиновьевны, который страшно раздражал и мешал сосредоточиться. Поэтому Митя на время оторвался от процесса рубки Семен Аркадьича и двинулся к вопящей старушке…
Жена вопросительно посмотрела на Митю, возникшего на пороге и застыла в непонятке. Нет, если вы думаете, что тот был похож на героя Николсона из «Сияния», то ничего подобного. Митя был спокоен, абсолютно спокоен, его лицо не выражало никаких эмоций, и это почему-то было страшно. Он жестом остановил супругу на полуслове, прошел в спальню, одел чистую белую рубашку, достал из холодильника бутылку водки и сел к окну. Последнюю стопку он осушил одновременно с длинным звонком в дверь.
Дело было нашумевшее, агентство «Тюльпан» переименовалось в «Тотем» и сменило адрес, Митю признали вменяемым и дали пятнашку. Несколько лет как должен был выйти, ну если жив конечно. Ходит небось сейчас среди людей, обычных людей, как мы с вами, которые ни сном ни духом об этой милой подробности его биографии.
Но знаете, что-то в этой жизни поменялось, как я погляжу. В воскресенье смотрел перспективный объект на Молдаванке, квартиру, ценную не тем, что она из себя представляет, а тем, что рядом с ней был некогда функционирующий дворовой туалет и пара заваленных сараев. Ход мысли уловили? Да-да, туда прекрасно вписывалась аккуратная двухэтажечка, призванная радовать глаз вместо нынешней разрухи. Я начал навскидку оценивать пятно застройки, и в это время некий сизый персонаж возраста Семена Аркадьича в финальной стадии начал через окно сипло орать, чтобы все шли отсюда, извините, нахуй, потому что ничего построить здесь он не даст. А когда я в доступной форме объяснил товарищу, что его ценное мнение на данном этапе меня совершенно не интересует, дед в припадке алкопсихоза выскочил из квартиры с топором и начал угрожающе им размахивать. Я вспомнил Митю, и понял, что в наше время с топором нападают уже на риэлторов, а не наоборот.
Подробнее...
Подробнее...
