News

БАНАНЫ.

Начало нашего повествования относится к 1996 году, когда новоявленный одессит Уайти только прибыл в Южную Пальмиру и срочно искал свое место под солнцем. Время было трудное, но веселое. Работа риэлтора в Бюро Обмена была для него безумно интересной, но новой, и, как следствие, особо денег не приносящей, ибо первичный энтузиазм еще не помножился на приобретенный опыт, титанический труд пропадал втуне, распыляясь на море ненужных действий. Но наш герой не унывал, ибо давно усвоил для себя одну вещь: если прыгать, как мотылек, с цветка на цветок, нигде долго не задерживаясь, то наступившая зима моментально скрутит крылья в трубочку. А если без устали бить в одну точку, то результат в конце концов не замедлит сказаться, и результат, способный приятно удивить. Да и, в конце-концов, у Уайти просто не было выхода, потому что дома его ждали жена и дочь, ответственность за которых им никогда не декларировалась, но постоянно ощущалась.

В общем, вскоре ТЕ деньги уже кончились, ЭТИХ еще не было, поэтому после показов квартир Уайти садился за руль своей старой пятерки-жигулей с питерскими номерами, и выезжал «на кастрюлю», пользуясь одесской терминологией. Кстати, благодаря частному извозу за два месяца он узнал город, как не знает его большинство коренного населения. Первая зима в Одессе 95/96 года, если старожилы помнят, выдалась весьма суровой, почти как на родном Крайнем Севере, что его искренне удивило. Квартира, которую он купил, поддавшись на уговоры местных маклеров, находилась в районе с народным названием «поле чудес», на первом этаже панельного дома, причем конструкция дома была такова, что три ее стены граничили с улицей, а четвертая с холодным тамбуром. Сказать, что там было холодно – ничего не сказать. Как наше семейство пережило ту зиму — одному Богу известно. Однако вскоре наступила весна, а с ней и обмен купонов на нынешнюю гривню.

Украина всегда удивляла и веселила Уайти своими фишками, которые для него тогда были внове, начиная с «Санта-Барбары» — первой ласточки с корявым украинским дубляжом ( «А ну, Си-Си, дерни-ка горилки!» ) и официальных документов на ридной, вызывавших просто гомерический смех, до местных денег – замусоленных потертых бумажек размером с фантик от жвачки, место которым было разве что в сортире, но никак не в бумажниках солидных граждан. Разменяв в обменнике сто баксов, любой босяк автоматом становился официальным хохляццким миллионером, что, однако, совсем не грело, ибо эти дензнаки, в силу своей несерьезности, расходовались очень быстро и непонятно на что. И вот наконец-то карбованец приказал долго жить, и его место заняли деньги, хоть и не самые котируемые в мировом сообществе, но гораздо более солидные с виду. Сколько людей тогда попало при обмене – страшно вспомнить, обмениваемые суммы были ограничены, налицо был очередной узаконенный кидок граждан собственным государством. Но у Уайти на тот момент никаких мешков с купонами в загашнике не наблюдалось, поэтому подобные метаморфозы только радовали.

Разменяв последнюю сотку с портретом Вашингтона, он поменял давно визжавшую помпу, колодки и масло, и прикупив кое-что по хозяйству в самом радужном настроении двинул домой. Сердце грела мысль, что оставшихся ста гривен с лихвой хватит до следующей сделки, и есть возможность даже пошиковать в плане покупки чего-нибудь необязательного, но вкусненького, о чем Уайти торжественно и объявил своим дамам, переступив порог жилища. Миссис Уайти тут же кинулась ему на грудь и они с дочкой хором заверещали, что хотят бананов, причем так хотят, что жена метнется за ними сама, не утруждая главу семейства. Она быстро собралась, глава семейства вручил ей сто гривен, и она убежала на улицу, звонко цокая каблучками.

Ждать пришлось недолго, через двадцать минут бананы красовались на столе, а Уайти приступил к подсчету сдачи. В общем, первый опыт общения с новой национальной валютой запомнился супруге надолго, вместо шести гривен она вручила лоточнице шестьдесят, которые та, не моргнув глазом, сунула в карман, и через минуту испарилась с насиженного места, радуясь невиданной удаче….

ПУХОВИК. Девять лет спустя.

Прошли годы, на протяжении которых Уайти неустанно долбил в ту же точку, не отвлекаясь на раздражители в виде отпуска, загулов и прочих факторов. Позади было постижение азов профессии, открытие сначала филиала, а затем собственного агентства. Он чувствовал себя в Одессе, как рыба в воде, настолько близок ему был местный менталитет, оброс знакомствами и друзьями в самых разных сферах и постоянно совершенствовался, открывая для себя все новые направления деятельности. Позади было время, когда Уайти тупо продавал чужие квартиры, снимая процент от сделки, этим теперь занималось агентство из пяти филиалов, а он уже мог себе позволить выкуп каких-то объектов на себя с целью улучшения его качества и дальнейшей перепродажи, на потоке занимался производством документов на право собственности и уже пробовал строить что-то свое. Никто еще понятия не имел, что через год семья перестанет существовать, и Уайти закружит водоворот новой жизни. Задумываться о личке и об ячейке общества, изживающей себя, было недосуг, даже заграничные поездки он совмещал с конференциями и семинарами, а в Карпатах за все время был всего один раз ранней весной, на Совете Ассоциации риэлторов Украины. В ту поездку им и был приобретен этот злосчастный пуховик.

Чтоб вы понимали, в Одессе, да еще в условиях, когда все передвижения совершаются на машине, в пуховике нет никакого смысла. Поэтому тот целый год бесцельно висел в шкафу, занимая место в ожидании альфатера. И вот, в один прекрасный день Уайти, приехав домой со сделки, на которой заработал сорок тысяч долларов, не нашел ничего лучше, как положить во внутренний потайной карман пуховика одну из четырех пачек, чисто в качестве НЗ, который мало ли, чем черт не шутит, когда-нибудь понадобится. Прошу заметить, что это вовсе не была заначка от жены, как могут подумать некоторые, миссис Уайти никогда не интересовалась, куда шли те или иные деньги, зная о том, что нужную ей сумму она получит по первому требованию, так что Уайти в данном случае был подобен белке, кладущей орешки в дупло не только для себя, но и для всей своей семьи. Дупло это находилось под отстегивающейся подкладкой, и случайно обнаружить его было невозможно. Нет, совершенно неправильный ход мыслей подсказывает вам, что Уайти забыл об этих деньгах. Вы бы забыли про десять тысяч полновесных баксов? Тем более в 2005-м году, когда доллар еще не был так обескровлен и обесценен, как сегодня? Вот и я говорю – вряд ли:). Поэтому время от времени Уайти заглядывал в шкаф, любовно смотрел на пуховик и мысль о тугой пачке, хранящейся в его чреве, грела ему сердце. Грела до тех пор, пока однажды на искомом месте пуховик не обнаружился…

Не веря своим глазам, Уайти перебрал содержимое шкафа еще раз. Потом подверг осмотру шкаф в спальне, кладовку и даже антрессоль, на которую не заглядывал года два. И лишь после этого вышел на кухню, где хлопотала супруга, готовя на ужин что-то особо вкусно пахнущее. — Ммм…киса? Ты не в курсе, куда подевался пуховик, что висел в моем шкафу? — В курсе…а что такое? — Ну если ты в курсе, поведай мне, плиз, кто к нему приделал ноги. — Извини, забыла тебе сказать, совершенно вылетело из головы. Неделю назад звонок. Открываю дверь – стоят два таких несчастья лет по двенадцать и клянчат какие-нибудь ненужные вещи для детдома. Ну я им и собрала тюк, они еле утащили: твои старые рубашки, серый костюм из Кракова, те джинсы, что ты терпеть не мог, пуховик…да ты не волнуйся, карманы я проверила…а что, он был тебе нужен?

Уайти не зря столько лет работал риэлтором, один из показателей истинного профессионализма – это доскональное управление своими эмоциями. Но видимо все-таки что-то на его лице отразилось, потому что миссис Уайти вдруг замолкла и с тревогой посмотрела ему в глаза. А в Уайтиной голове в это время проносилось все то, во что он смог бы превратить эти деньги — новый офис, новая машина жене, пять поездок за границу, дача в Фонтанке etc. Спасла быстрая реакция. Уайти моментально понял, что деньги ушли безвозвратно, поэтому думать и сожалеть о них уже нет никакого смысла. Он посмотрел в глаза супруги и вспомнил, как та когда-то безутешно ревела из-за бананов за шестьдесят гривен. И поклялся сам себе, что она об этом не узнает до конца жизни.